Новые тренды в общественном сознании США и стран Евросоюза Бельгийский финансовый эксперт Бернард Лиетер (Bernhard Lietaer) показывает в настоящей работе, как общественная договорённость о принятии денег в качестве платёжного средства достигает стадии тоталитарного максимализма, подменяющего собой подлинную природу денег. Блестящий анализ феномена "денег" снимает завесу с их тайны и релятивирует их власть. Тем самым раскрывается сознание о возможностях альтернативной денежной системы и новой культурной парадигмы, ориентированной больше на духовные ценности и корректные отношения с окружающей средой, чем на технический прогресс и материальную прибыль.
Статья является компиляцией из текстов Б. Лиетера, представленных в двух книгах: Деньги Будущего (Das Geld der Zukunft, Muenchen 1999) и Мистерия Денег (Mysterium Geld, Muenchen 2000). Новое осознание древнего феномена
Представьте себе, что ваш друг предложил вам сделать выбор между купюрой в 20 долларов и листком бумаги, на котором написано: "Я обещаю выплатить владельцу этой расписки 20 долларов". Что вы предпочтёте? Вполне возможно, вы знаете вашего друга как честного и надёжного человека. Но когда вы попытаетесь обменять расписку в ближайшем хозяйственном магазине на садовый шланг, продавец наверняка не согласится. И даже если продавец тоже знает вашего друга, он усомнится в том, что сможет расплатиться со своим поставщиком посредством этой расписки. Итак, вы наверняка выберете купюру в 20 долларов, ибо жизненный опыт научил вас, что она будет принята всяким как эквивалент двадцати долларов.
Вы твёрдо убеждены в том — и это составляет суть проблемы, — что не сама купюра стоит 20 долларов, но всякий признаёт за ней покрытие в 20 долларов. В сущности, не играет никакой роли, что вы думаете о своих деньгах, но главное — вы знаете, что можете их потратить в любую минуту. Вы убеждены, что всякий другой убеждён в том, что деньги имеют определённую стоимость. Здесь мы говорим об "убеждённости в убеждённости".
Убеждённость и социальная договорённость сильны и практически неразрушимы. В истории имеется множество примеров тому, что люди порой предпочитают пытки и смерть отказу от собственных убеждений. Мы также знаем, что можно твёрдо держаться своих убеждений даже в случае наличия массы доказательств в пользу противоположного. Таким образом, вера и убеждения играют в человеческой психике выдающуюся роль.
Тем не менее, "убеждённость в убеждённости" есть нечто совершенно другое. Это чувство хрупко и летуче. Вполне возможно, что ничто не может поколебать мою собственную убеждённость, но моя убеждённость в вашей убеждённости может улетучиться в результате простого слуха, неопределённого подозрения или ощущения. Таким образом, цепь убеждённости в убеждённости на деле не сильнее вашего слабейшего члена. Если я думаю, что кто-то на другом конце Света потерял веру в мексиканское песо, таиландский бат или российский рубль, то я закономерно опасаюсь, что и с его соседями вскоре сможет произойти то же самое. Как следствие может обрушиться весь карточный домик — как это случилось в 1994 году в Мексике, в конце 1997 в Таиланде и в России в августе 1998.
Короче говоря, игра в деньги подобна древнегреческому оракулу — игре в веру и доверие. Когда король голый (т. е. когда грозит кризис доверия), то посвящённые внутренне надеются на то, что никакой простец не сделает какого-либо неосторожного замечания. В такой ситуации длинная и хрупкая цепь убеждённостей может сохраняться с помощью фасада из посвящений, мистерий, этикета и ритуалов. Банковские деньги Всякая немецкая марка, евро или любая другая находящаяся в обращении национальная валюта начинается как банковская ссуда.
К примеру, если вы выполняете условия для получения ипотечного кредита в 100.000 евро, необходимого для покупки дома, то банк переводит эту сумму на ваш счёт, сотворяя тем самым данные 100.000 евро буквально из ничего. Это — истинный момент зарождения денег. Разумеется, такие ссуды обычно страхуются через ценности типа дома, автомобиля, поручительства и т. п. Как только кредит придёт на ваш счёт, вы тут же можете перевести его на счёт продавца дома, и таким образом деньги циркулируют всё дальше и дальше — вплоть до самого дня обратной выплаты ссуды. И тогда деньги исчезнут — возвратятся обратно в ничто, из чего и были изначально сотворены.
Поэтому бумажные деньги есть, в сущности, "часть государственного долга, за который не платится процентов" — как это было однажды сформулировано Комиссией Радклиффа Британского парламента (1). Такой простой способ сотворения денег обозначается по-английски с помощью выведенного из латыни понятия "fiat money" ("fiat" — деньги без покрытия ценным металлом). Fiat lux, "да будет свет" — таковы первые, в соответствии с книгой Бытия, слова, произнесённые Богом. И далее говорится: "И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош". Здесь мы имеем дело с действительно божественной функцией — сотворением из ничего (ex nihilo) c помощью силы слова.
Не удивительно, что когда вы, в очередной раз, со всей определённостью запрашиваете в своём банке кредит, то чувствуете себя зажатыми! Совершенно как публика в случае с фокусником, махающим над шляпой карманным платком перед тем, как извлечь оттуда кролика, ответчик перед банком также нуждается в вуали. В преддверии сотворения денег ваше сознание обращают на скучные технические детали, к примеру — на механизмы стимулирования банковской конкуренции в борьбе за деньги клиента, на предписания о минимальном резерве и роли Центрального Банка в настраивании вентилей системы. Все эти технические детали обладают своим специфическим значением (подобно платку фокусника), но в конечном итоге они всего лишь определяют, сколько непокрытых денег может создать отдельный банк (сколько кроликов из каких шляп нужно извлечь).
Во всей этой истории, восходящей к поздне-викторианской эпохе, особенно впечатляет то, что таким образом общество смогло разрешить видимое противоречие между двумя целями: с одной стороны — сплавить воедино и одновременно усилить национальное государство, с другой — использовать при этом инициативу конкуренции между отдельными подобными государствами. Прежде всего, этот процесс предоставлял удобную возможность для приватизации функции сотворения денег (являющейся теоретически общественной задачей) в форме привилегии для банковской системы в целом, позволяющей максимизировать вложения клиентов при одновременном сохранении конкурентной борьбы между отдельными банками.
Сотворение денег банками содержит в себе ещё один важный внутренний аспект. Джексон и Мак-Коннель выразили его в формуле: "Жира-деньги обязаны своей ценой собственному дефициту" (2). Иными словами, для того, чтобы валютная система, основанная на банковском кредите и без покрытия драгметаллами вообще функционировала, дефицит денег следует вызывать искусственно и систематически его поддерживать. В этом — одна из причин того, почему наша сегодняшняя валютная система не является саморегулируемой, но нуждается в активных центральных банках, заботящихся о дефиците. Можно даже сказать, что центральные банки соревнуются между собой в том, чтобы сделать свою валюту на мировых рынках по возможности более дефицитной. С помощью дефицита удерживается её относительная стоимость.
Здесь следует указать на то, что имеются ещё и другие разновидности валюты, к примеру — в рамках т. н. "взаимосторонней кредитной системы". Эти валюты более саморегулируемы, чем национальные валюты, стоимость которых обеспечивается соответствующими товарами и услугами, за которыми эти валюты стоят. Такие валюты могут обладать достаточной массой и они не требуют искусственно созданного дефицита.
Алхимия денег
Алхимия современных денег (или т. н. "мультипликатор денежного количества") начинается с того, что в банковскую систему вбрасывается, скажем, 100 миллионов у. е. "денег Центрального банка", — к примеру, когда Центральный банк должен покрыть счёт правительства на эту сумму. Эти средства будут размещены получателем где-нибудь в недрах банковской системы, и это поможет получившему данный вклад банку предоставить кому-нибудь далее ссуду в 90 миллионов (остальные 10 миллионов станут т. н. "неподвижными средствами"). Ссуда в 90 миллионов вновь повлечёт за собой очередное вложение, и таким образом следующий банк может предоставить ссуду в 81 миллион и т. д. Таким образом, из изначальных 100 миллионов Центрального банка возникают 900 миллионов "кредитных денег".
Тайна современных денег
Тайна при сотворении денег состоит в том, чтобы заставить людей принимать в качестве обменного средства обязательства других людей по типу "я тебе должен" (обещание заплатить в будущем). Владеющий таким трюком может извлечь из данного процесса соответствующий доход (в прошлом — сборы чеканщика, сегодня — ссудные проценты, из которых деньги возникают). После того, как национальное государство превратилось в существенную силу, правительства и банковская система заключили между собой сделку. Банковская система получила право вводить в оборот деньги как "законное средство платежа" и со своей стороны поручилась в любое время предоставлять финансовые средства в размерах, требующихся правительству.
Старейшим свидетельством сделки такого рода является лицензия "Сословному банку" Швеции от 1668 г. (в 1877 г. он переименован в Государственный банк — Рикс-банк, и это название остаётся за шведским Центральным банком поныне). Десятилетие спустя шведская модель была скопирована Великобританией при основании Банка Англии (1688) и оттуда уже распространилась по всему миру. Маленькая Старая дама с Трэднидл-стрит — как называют английский Центральный Банк в лондонском Сити (деловой район города — прим. перев.) "во всех отношениях является для денег тем же самым, что Собор св. Петра представляет для христианской веры. И зов этот — весьма заслуженный, ибо большая часть искусства обхождения с деньгами, включая все его таинственные элементы, берёт своё начало именно здесь" (4).
Центральный банк принимает все государственные облигации (Staatsanleihe), не покупаемые общественностью, и выставляет в ответ чек на соответствующую сумму. Чек покрывает расходы правительства, оплачиваемые подрядчикам через их банковские счета. На этом месте в игру вступают загадочные "минимальные резервы". Каждый банк имеет право под всякий вклад выдавать новые деньги, в основном в форме ссуды клиенту — при том что собственно ссуда может составлять до 90% стоимости всего вклада.
К примеру, новый ипотечный кредит, необходимый вам для покупки дома, имеет последствием то, что продавец дома внесёт на каком-либо участке банковской системы новый вклад. В ответ банк, получивший вклад, может предоставить новый кредит в качестве 90% стоимости очередного вклада, и таким образом денежный поток течёт через вклады и ссуды через всю банковскую систему. То, что началось как 100 миллионов Центрального банка (т. н. деньги Центрабанка), позволяет воспроизвести через систему коммерческих банков ещё 900 миллионов в форме ссуд.
Если вы поняли эту "алхимию денег", то тем самым уже раскрыли величайшую тайну природы наших денег. Через такую совместную игру осуществляется сделка между правительствами и банковской системой, и поэтому за "вашими" деньгами всегда стоит, в конечном итоге, вся банковская система вашей страны. Деньги и долги являются, таким образом, буквально двумя сторонами одной монеты. Если бы мы все должны были разом выплатить наши долги, то деньги попросту исчезли бы из этого мира, поскольку весь процесс их сотворения в целом (выше представленный как "алхимия денег") тем самым обратится вспять. В действительности выплата всех кредитов имела бы своим последствием растворение всех вкладов. Растворились бы в воздухе даже деньги Центрального банка — в случае, если бы правительство смогло выплатить свои долги.
Проценты
Последним очевидным признаком всех национальных валют являются проценты. Опять же, мы все думаем, что проценты имеют здесь своё закономерное место, забывая однако при этом, что так было в истории далеко не везде и не всегда. Все три т. н. "религии откровения" настойчиво проклинают "лихву", а последняя означала всякую форму извлечения из денег процентов. В настоящее время таких начал твёрдо придерживаются лишь исламские религиозные учителя. Тем временем ушло в забытье обстоятельство, что вплоть до XIX столетия католическая церковь воевала против "греха лихоимства" на переднем фланге. Нижеследующая австралийская история показывает, каким образом проценты вплетены в ткань наших денег и как они стимулируют конкуренцию между людьми, пользующимися валютой с процентным содержанием.
Одиннадцатый кусок кожи
История эта случилась в маленькой австралийской деревушке. Там у людей существовал натуральный обмен. В каждый рыночный день они разгуливали с курицами, яйцами, окороками и булочками в руках и долго торговались друг с другом об обмене своих товаров. В периоды ключевых событий, к примеру — урожая, или же когда требовалось восстановить разрушенный непогодой хлев, люди вновь вспоминали о традиции взаимопомощи, которую наследовали от предков. Каждый знал: если у него будут сложности — другие помогут.
В один из рыночных дней в деревушке появился чужак. На нём были блестящие чёрные туфли и элегантная белая шляпа. Процесс торговли он наблюдал с сардонической улыбкой. При виде крестьянина, растерянно пытавшегося удержать своих шестерых куриц, которых нужно было обменять на ветчинный окорок, чужак не смог удержаться от смеха: "Бедные люди, — простонал он, — как примитивно они живут!" Его слова услышала жена крестьянина и обратилась с вопросом: "Вы думаете, что могли бы лучше справиться с курицами?"
"С курицами — нет, — ответил чужак, — но имеется гораздо лучший способ оградить себя от неприятностей". "Ага, и как же это должно выглядеть?" "Видите дерево, вон там? — спросил чужак. Сейчас я пойду туда и подожду, когда мне принесут коровью шкуру. После этого ко мне должны подойти представители от каждой семьи. Я объясню им лучший способ".
Так и случилось. Он взял коровью шкуру и разрезал её на множество равномерных круглых кусков и на каждый из них нанёс красивый маленький искуссно сработанный штампик. Потом он дал каждой семье по круглому куску и сказал, что каждый из них эквивалентен стоимости одной курицы. "Теперь вы можете расплачиваться друг с другом кусочками кожи, а не взбалмошными курицами!" — сказал чужак. Крестьяне просветлели. Человек в блестящих туфлях и интересной шляпе всех впечатлил.
"Да, кстати, — бросил он уже после того, как одарил каждую семью десятью кусками кожи, — через год я вернусь и снова сяду под это дерево. Я хочу, чтобы каждый из вас вернул мне по одиннадцать кусков. Одиннадцатый кусок — это залог стоимости (Unterpfand der Wertschaetzung) технического обновления, которое я привнёс в вашу жизнь". "Но откуда же возьмётся одиннадцатый кусок?" — спросил крестьянин с шестью курами. "А это вы сейчас увидите," — ответил чужак и доверительно улыбнулся.
Допустим, в текущем году рост населения и производства останутся прежними, и как вы думаете — что должно случиться? Теперь представьте себе, что одиннадцатый кусок кожи вообще никогда не будет создан.
"Поэтому, — как звучит завершающий пассаж — каждая одиннадцатая семья должна утратить все свои кожи, даже прилежно трудясь, ибо только в таком случае образом остальные десять семей могут получить по своему одиннадцатому куску."
Когда в следующий раз непогода грозила урожаю одной из семей, соседи были не так скоры на предложение своей помощи. С одной стороны, было действительно намного удобнее обмениваться в рыночные дни только кожаными кусками, а не курами, но с другой — новые привычки вызвали непредсказуемые последствия, ибо затормозили традиционную спонтанную готовность односельчан ко взаимопомощи. Вместо этого, новые деньги развили систематическую тягу ко всеобщей конкуренции. Точно так же современная валютная система ведёт всех участников экономической жизни к ситуации всеобщей конкуренции.
В истории австралийских крестьян процентная роль одиннадцатого куска кожи ограничивается рамками процесса создания денег и его последствий для участников (5).
Когда банк создаёт деньги, предоставляя вам ипотечный кредит в 100.000 евро, то вместе с последним он создаёт только первоначальный капитал. Дальше банк буквально ожидает, что вы — в течение, скажем, двадцати последующих лет — вернёте ему уже 200.000 евро. Если вы этого сделать не сможете, то потеряете дом. Ваш банк не творит процентов, но просто посылает вас в мир на войну со всеми остальными, чтобы вы, в конце концов, принесли ему недостающие 100.000 евро. В силу того, что остальные банки делают то же самое, система требует банкротства некоторых участников, ибо иначе вы не получите других 100.000 евро. Короче говоря, для того, чтобы выплачивать банку проценты за его суды, требуется первоначальный капитал другого. Иными словами, механизм, посредством которого создаётся неминуемый дефицит жиро-денег, заставляет людей конкурировать друг с другом за ещё не сотворённые деньги, а в случае неудачи наказывает банкротством.
Процентную политику Центральных банков мы наблюдаем с большим интересом, чему есть свои основания. Рост процентов вызывает дополнительные расходы, что с неизбежностью ведёт к банкротствам в обозримом будущем. Тем самым мы возвращаемся во времена, когда верховные жрецы решали, будут ли удовлетворены боги жертвоприношением козы, или же они затребуют единородного сына. Далее внизу, на жертвенном помосте, когда ваш банк проверяет вашу кредитоспособность, то в действительности он лишь фиксирует, в состоянии ли вы конкурировать с другими игроками и выиграть у них — т. е. выжать из них нечто, что ещё даже не было сотворено.
В целом мы твёрдо убеждены, что современная валютная система вынуждает нас задалживаться у коллектива и вступить в конкуренцию с другими членами общества для обретения средств обмена друг с другом. Не удивительно, что мир жесток и что в Англии XVIII столетия в качестве очевидной истины был широко распространён тезис Дарвина о "выживании сильнейшего" — точно так же, как до сих пор все общества без лишних вопросов воспринимали предпосылки своей денежной системы — как и мы это делаем ныне. По счастью, у нас есть сегодня множество свидетельств, говорящих в пользу менее строгого определения "естественного порядка". И сегодня?
"Я думаю, у нас у всех есть основание думать, что век модернизма закончился. Сегодня многое указывает на то, что мы находимся в некоей переходной фазе, где что-то совершенно однозначно исчезнет, а что-то другое в муках возникнет. Как будто что-то бродит, распадается и само себя истощает, тогда как нечто другое, ещё не определённое, поднимается на развалинах".
На что мог указывать этими словами в своём выступлении президент Чешской Республики Вацлав Гавел, во время вручения ему 4 июля 1994 года, в Филадельфии (США) медали Свободы? В обычном случае при занятии таким фундаментальными изменениями парадигмы можно полагаться лишь на мнения и анекдоты. Один эксперт в этом вопросе даже считает:
"Если вы поставите перед пионерами парадигмы задачу оправдать решение в пользу изменения парадигмы, то они не смогут этого сделать с помощью цифр. Ибо цифр не существует" (6).
Нашей темы это, однако, не касается, ибо мы обладаем цифрами, полученными из одной весьма продвинутой страны — данными крупнейшего актуального опроса об изменении ценностей в Америке, проведённого в 1995 году Полем Рэем и фирмой American Lives Inc. К тому же имеются свидетельства, что аналогичное развитие касается всего Западного мира, и возможно станет глобальным. На основании результата опроса 100.000 американцев и 500 целевых групп, в США можно идентифицировать наличие трёх различных субкультур: это т. н. "традиционалисты", "модернисты" и "культур-креативы" (7).
Традиционалисты
Традиционалисты, по наблюдениям Пола Рэя и Рут Андерсон, прежде всего — "религиозно консервативны". "После того, как мы выслушали дискуссии во множестве целевых групп, нам стало ясно, что традиционалистские представления до сих пор живы... Американский традиционализм включает в себя стремление к упрощению, к традиционной безопасности, несколько сниженному уровню развития и меньшему секуляризму, к религиозной монокультуре и национальному или этническому единству... Традиционалисты верят в возвращение в Америку маленького городка и религии, в ностальгические представления эпохи 1890-1930 годов. В тени традиционализма располагаются радикальные группы и ультраправое крыло" (8).
"Традиционалисты идентифицируются в соответствии с их традиционными и консервативными ценностями и взглядами. В целом они старше по возрасту и менее образованы по уровню, чем модернисты или культур-креативы... Эта ориентированная на семейные ценности группа легче всего поддаётся влиянию политических учений религиозных лидеров. Её численность сокращается. В настоящее время средний возраст члена этой группы составляет 53 года,. Кроме того, традиционалисты вымирают быстрее, чем "замещаются" выходцами из новых поколений" (9).
До недавнего времени помимо традиционалистов — удельная доля которых в американском обществе составляет 24% и влияние которых со времени Второй Мировой войны постоянно снижается — существовала лишь единственная другая крупная группа: т. н. "модернисты".
Модернисты
Практически все люди Западного культурного круга подвержены "модернистскому" мировоззрению. Оно столь всеохватывающе в силу того, что модернисты являются практически единственными, принимающими идею того, что их позиция не есть мировоззрение большинства. Кроме того, многие из них до сих пор верят в то, что видят мир таким, каков он есть,. Такое представление определяло индустриальную эпоху и до сих пор доминирует в Западном мире. Модернисты своими 47% (88 миллионов взрослых людей) представляют в американском населении всё ещё наибольшую его часть. Постепенно их численность, вероятно, снизится, однако модернистские представления будут и далее тиражироваться через массмедию.
Модернизм развился как реакция на "традиционалистские" общества при отрицании религиозного взгляда на мир, представлявшего практически единственный тип мировоззрения в Средневековье. Тем самым, в качестве "модерна" (синоним для "высокоразвитого", "продвинутого", "городского" и/или "неизбежного") понимаются ценности, технологии и представления, противостоящие "отсталым", "неразвитым" обществам более ранних исторических эпох. Взгляды модернистов нужно воспринимать на двух различных уровнях:
1. На личном уровне: Модернисты ценят в целом универсальные нормы и секулярность (в противоположность провинциализму и религиозным догмам). Тем не менее, многие из них практикуют ортодоксию (40%). У модернистов высшим приоритетом пользуются личная свобода и личные достижения, кроме того они ценят финансовый материализм (82%). Их ценности концентрируются на личном успехе, потреблении, материализме и технической рациональности.
2. На коллективном уровне: В отношении менеджмента и техники модернисты верят в практики индустриальной эпохи, в том числе — в традиционные экономические науки. Они разделяют точку зрения, согласно которой технику удастся-таки удачно использовать против негативных последствий имеющего место процесса. Как правило, негативные последствия (экологический вред, социальные последствия) ими занижаются. Модернисты могут политически стоять слева или справа, быть либералами или консерваторами. Их консервативное крыло, к примеру, разделяет с другими религиозными фундаменталистами взгляд о том, что женщинам не следует заниматься профессиональным трудом.
Культур-креативы
"Определение "культур-креативов" происходит из того, что они обладают новейшими идеями относительно развития американской культуры и находятся на острие культурных изменений" (10).
Эта последняя субкультура как раз находится в состоянии становления, и поэтому ценности, присущие её носителям, не позволят себя статически охватить ещё в течение ближайших лет двадцати. Сегодня около 29% американского населения (т. е. 52 млн. взрослых людей) выступает за "транс-модерное" мышление. Культур-креативы представлены практически во всех регионах США. Они относятся к среднему и высшему классу (46% принадлежат к четвёртой части населения с наивысшими доходами). Средний возраст культур-креатива составляет 42 года. При тридцатипроцентной доле выпускников колледжей, эта субкультура обладает в среднем лучшим уровнем образования, чем все остальные. В отношении пола 40% здесь составляют мужчины, 60% — женщины. Подобно тому, как мировоззрение модернистов сложилось в качестве реакции на тяготеющее к упрощениям и эксцессам мировоззрение позднего Средневековья, культур-креативная субкультура есть реакция на слепоту и излишества модернистской традиции. Теперь обратимся к системе культур-креативных ценностей на личном и коллективном уровнях:
1. На персональном уровне центр тяжести здесь лежит в самореализации, т. е. внутренние ценности и внутренний рост предпочитаются внешнему социальному престижу. Человек интересуется "этим миром" (85% открыты для незнакомцев). В личных отношениях всё решает качество последних (такой взгляд разделяет 76% культур-креативов, у модернистов — 49% и у традиционалистов — 65%). Кроме того, в большинстве случаев люди этой субкультуры лучше информированы, чем общество в целом.
2. На коллективном уровне обеспокоенность культур-креативов касается деградации здравомыслия и окружающей среды (92% хотят вновь укрепить здравомыслие; 87% верят в возможности экологически корректного устойчивого развития).
Пол Рэй охарактеризовал культур-креативов как больших "альтруистов", чем члены других групп, объявляющих о готовности к самопожертвованию (альтруисты составляют здесь 84%, у модернистов — 51%, у традиционалистов — 55%). Они готовы проявить личную инициативу в борьбе за общество, в которое верят (45% — в сравнении с 29% у модернистов и 34% у традиционалистов). Для культур-креатива успех не так важен (70%), в гораздо большей степени он ценит свободное время. Женщины-профессионалы воспринимаются в этой среде как нечто само собой разумеющееся (69%). Культур-креативы, в противоположность другим, смотрят на будущее с большим оптимизмом (35% в сравнении с 24% у модернистов и 26% у традиционалистов). Показательно также то, что культур-креативы отвергают: это — нетерпимость религиозных правых, бездумный гедонизм современной коммерческой медии и безоглядное разрушение окружающей среды во имя Большого бизнеса.
Число культур-креативов, неожиданно народившихся в рамках одного поколения, впечатляет. Люди, относящиеся к данной субкультуре, рассматривают сами себя как изолированное исключение. Впечатление изолированности возникает по двум причинам. Во-первых, не существует такой организации, партии, массового религиозного движения и т. п., с которым этим людям казалось бы целесообразным связаться. Во-вторых, на них не обращают внимания СМИ, всё ещё отражающие модернистскую точку зрения.
В эпоху появления модернизма "модернизирующиеся" очень хорошо знали, что воплощают собой целое движение. "Медиа" того времени, к примеру, внимательно следила за каждым шагом Эразма Роттердамского. При этом "модернизирующиеся" составляли всего 1-2% тогдашнего населения — в противоположность тем 29%, которые покрывает интегративная субкультура сегодня. Если социо-политическая реальность этого развития когда-нибудь проявится, то мы должны будем считаться со значительно более стремительными переменами, чем при модернизме. Именно это происходит уже сегодня — если верить словам Вацлава Гавела (см. выше).
Рэй различает среди культур-креативов два типа: "зелёные" культур-креативы и т. н. "жёсткое ядро", члены которого предпочитают определять себя как "интегрированных" или "интегративных" культур-креативов.
1. Зелёные культур-креативы (16% или 28 млн. взрослых людей в американском обществе) подходят к экологическим и социальным вопросам с мирской точки зрения. Часто они выступают как активные общественники, концентрируются на разрешении проблем окружающей среды и в меньшей степени заинтересованы развитием собственной личности.
2. Интегрированные или интегративные культур-креативы (по данным Рэя — 13 % или 23 миллиона американцев ) заинтересованы в равной степени как развитием собственной личности, так и защитой окружающей среды. Типичные представители этой группы с удовольствием занимаются психологией, духовной жизнью, самореализацией и самопозиционированием. Они охотно испытывают новые идеи, социально ангажированы, заняты проблемами женской эмансипации и/или защиты окружающей среды. Как правило, они относятся к верхушке среднего класса. Пропорции полов соотносятся здесь как 33 и 67, т. е. число женщин вдвое превышает число мужчин.
"С появлением культур-креативов связаны возможности врачевания старых ран — между внутренним и внешним, духовным и материальным, отдельным человеком и обществом. Возможности новой культуры коренятся в воссоздании того, что было разрушено модернизмом: самоинтеграции и аутентичности, включённости в общественное и связи с другими людьми не только у себя дома, но и по всему миру; это также связь с природой и учение о взаимодействии экологии и экономии, а также синтез различных взглядов и традиций" (11).
Именно эти характеристики были предвидены Гебсером в его интегративной структуре сознания. Мы можем из этого заключить, что общество, которое культур-креативы создают незаметно и без лишнего шума, есть интегративная культура. Что касается глобального, или как минимум европейского развития, то пока что здесь нет исследований, сопоставимых с разработками Пола Рэя. Тем не менее, Генеральный секретарь Европейского Союза использовал вопросник Рэя для выявления культур-креативов в рамках ежемесячного опроса Евро-барометра, проводящимого во всех 15 союзных государствах (по 800 интервью на страну). Ко всеобщему удивлению обнаружилось, что доля культур-креативов в населении Европы столь же высока, как и в США.
Дуан Элгин собирал по всему миру данные по этой теме. Он приходит к заключению:
"Глядя в целом, тенденции указывают на то, что настаёт время всемирной переоценки ценностей" (12).
Население планеты, в своём развитии к интегративному обществу, идёт повсюду впереди политических лидеров и медии. Эта тенденция проявляется в развивающихся странах с такой же интенсивностью, как и у индустриальных наций. Элгин приводит ещё одно интересное и до сих пор в целом игнорируемое свидетельство ценности интегративного подхода — растущее число обращений к целостной медицине и отход от обычной школьной медицины модернистов. В частности, после статьи в журнале "Тайм" в среде европейских врачей "невероятно" вырос интерес к альтернативным методам лечебного воздействия (13). Каждая такая перемена часто воспринимается как каприз или краткосрочный модный тренд. Но если на всё посмотреть как на единое явление, то смещение ценностей в сторону интегративной культуры становится очевидным. Наиболее поразительными здесь являются, опять же, неожиданность, скорость и масштабы перемен.
В целом, можно выделить три области, где уже присутствуют методы и условия для создания мира устойчивого благосостояния:
1. Доступность информационных технологий: интенсивно развивающаяся технологическая революция предлагает растущему числу людей беспрецедентные возможности достижений в области знания.
2. Критерии новой денежной системы: валюта есть не что иное, как договорённость в рамках общества об использовании её в качестве обменного средства.
3. Способствование тому, чтобы культур-креативы постоянно осознавали своё количество и свою роль: это есть "субкультура", призванная заложить ценностные масштабы для периода нового цивилизационного рывка.
Совместно эти три феномена могут революционизировать наш мир. Синергическая гармония между ними обладает потенциалом катапультировать нас в новую мировую систему, где устойчивость и благосостояние будут уважаться в равной степени. Мы пережили в истории много перемен, однако наше представление о деньгах остаётся при этом подозрительно нетронутым. Если мы хотим отправиться в качестве предпринимателей в какое-нибудь новое место, то должны разведать новые пути. Сознательный выбор валютной системы, которой мы собираемся использовать между собой, может проявить себя как мощный инструмент переходной фазы, в которой мы сейчас как раз находимся. Итак, средства имеются, а что вы будете с ними делать — зависит от ваших креативности и трудоспособности:
Наши деньги — это наше зеркало!
Оно способно на большее, чем просто отражать нашу тень.
Это — зеркало нашей души.
Примечания:
(1) Commitee on the Working of the Monetary System: Report, London 1959, Par.345, S.117.
(2) Jackson and McConnell: Economics, Sydney 1988.
(3) Cюда относятся обменные круги и альтернативные общественные валюты — такие, как талант, тайм-доллар, LETS, Curitaba, Tlaloc, ROCS и т. д. Можно также упомянуть обменное средство "waera" в эксперименте со свободными деньгами в Вёргле (Австрия). См. т.ж. Bernhard Lietaer: Das Geld der Zukunft, Muenchen 1999.
(4) Galbraith, John Kenneth: Geld. Woher es kommt, wohin es geht, Muenchen 1976, S.39.
(5) История с 11 кусками кожи является упрощённым представлением для не-экономистов о влиянии процентов на денежную систему. В данном случае общество даётся вне параметров роста населения, производства и денежной массы. В действительности, эти параметры с течением времени изменяются и затемняют влияние процентов. Ключевым моментом истории является то, что — при равенстве всех остальных факторов — конкуренция за получение денег, которыми выплачиваются проценты, структурно присуща самой этой валютной системе.
(6) Barker, Joel: Paradigms: The Business of Discovering the Future, New-Zork, 1993.
(7) Cр. B. Lietaer: Das Geld der Zukunft, Muenchen 1999 (S. 410-417); Mysterium Geld, Muenchen 2000 S. 283-292).
(8) Ray, Paul and Anserson, Sherry Ruth: The Cultural Creatives, New-York 1999, Ch.1, S.11f.
(9) Ray, Paul: "The Emerging Culture", in: American Demographics, Ithaka 1997, S.5.
(10) Ray, Paul:The Ingegral Culture Survey: A Study of Emergence of Transformational Value in America; Исследование профинансировано Институтом Фетцера и Институтом Ноэтических наук, 1996, S.5.
(11) Ray, Paul and Anserson, Sherry Ruth: The Cultural Creatives, S.36.
(12) Elgin, Duane and LeDrew, Coleen: Global Paradigma Change: Is a Shift Underway?, San-Francisco, State of the World Forum, 2-6 Oct. 1996, S. 20.
(13) Langone, John: "Alternative Therapies Challenging Mainstream", in: Time, Special Issue/ Autumn-1998, S. 40.
Последние изменения 26.06.02.