Сотрудники АРИ.Ру за круглым столом обсуждают вопросы, задаваемые читателями на форуме и в письмах. (в сокращении)

Владислав КАРАБАНОВ: Сегодня мы собрались за круглым столом, для того чтобы ответить на вопросы, возникающие у читателей Агенства Русской Информации, ответить в такой естественной форме, без длинных умствований, без длинных примеров. Как каждый из нас воспринимает ситуацию в стране?

Конечно, многие читатели заметили, что на нашем сайте часто звучит слово «Россияния». Кто-то этот термин принимает, но кто-то не принимает, а кто-то скорее не понимает. Многие задаются вопросом, что это такое и откуда взялось это слово. Пусть каждый из нас попробует ответить, что он понимает под Россиянией.

Начну с себя. Лично я считаю, что Россияния и Россия суть два совершенно разных понятия. Россия - это страна, в которой мы живем и которая принадлежит русским, а Россияния - это государство, созданное на нашей территории, в нашей стране. Это политическая надстройка, это государственный механизм, который с помощью своих инструментов, присущих государству, - правоохранительных органов, судебной системы, политической системы - пытается навязать свою политическую волю. Волю людей, не считающих себя русскими, пытающихся подняться над всеми народами, живущими в России. Это политическая система, политическая элита, доставшиеся нам в наследство от эпохи торжества социализма, строительства коммунизма, система, которая стоит над народами и пытается навязывать свою волю.

Милана КОВАЛЬКОВА: Я филолог, и образование новых слов является для меня профессиональным вопросом. Если какое-то слово в языке возникает, то оно обязательно выражает потребность выразить некое значение. Я не смотрю на язык как на некий словарь, в котором ничего нельзя добавить, ничего нельзя убавить. Язык, конечно же, развивается. И если слово «Россияния» у нас, в нашем кругу, возникло, то значит мы что-то хотим им выразить. Откуда оно взялось? С одной стороны, Россия – это страна, о которой мы говорим и пишем. Когда мы публикуем наши материалы, мы постоянно держим в мыслях некий идеал нашей страны, нашего государства. С другой стороны, то, что мы видим в реальности, Россией никак нельзя назвать. Это не соотносится с нашим представлением о России. Значит, нам нужно было какое-то иное слово. Так возникло это слово «Россияния». С этим понятием у нас связаны определенные ассоциации, образы, отношения. Причем эти представления абсолютно негативны с нашей точки зрения. Теперь без слова «Россияния» мы просто не можем обойтись. Оно просто назрело. Так же некогда кто-то придумал слово «совок». Теперь «совок» мы не можем употреблять, поскольку Советского Союза нет, а значит, возникла Россияния.

Алексей ГРИБАНОВ: Я поддерживаю полностью Милану, потому что для меня Россияния - это такое ироничное существо, которое если существует, имеет право особо называться, хотя морального права на существование не имеет.

В. КАРАБАНОВ: Но тем не менее существует.

А. ГРИБАНОВ: В полный рост существует.

В. КАРАБАНОВ: И пытается навязать свою волю.

Глеб ЩЕРБАТОВ: К неологизму «Россияния» меня привели первые выступления нашего главного россиянина – Ельцина, когда он еще с танка вещал. Он тогда к народу так и обращался – россияне. Далее этот термин стал фигурировать все чаще и чаще. Слова «русские» я так и не услышал ни из его уст, ни далее – по ЦТ. Потом даже песню придумал товарищ Газманов «про офицеров-россиян». Раз есть такая нация, значит у них и ореол обитания должен быть свой. Если русские жили на Руси; велико-, мало- и бело-россы в России, то россияне должны жить в Россиянии, что они и делают. Я – русский, я никогда не был и ни буду «россиянином».Однажды наступит время, когда каждый русский так скажет. Тогда ни один политик не сможет обращаться к народу – россияне. Этот день будет концом Россиянии и рождением Новой России, страны русских.

А. ГРИБАНОВ: Я буду подпитывать полностью этот термин и наполнять его естественным смыслом.

Андрей ЛЕБЕДЕВ: Я думал об этом, как и положено журналисту - обозревателю. Моя работа в Агентстве Русской Информации состоит в том, чтобы - думать. Я понимаю употребление этого термина как некое состояние в оппозиции, подчеркивание того, что тот, кто употребляет слово Россияния, не хочет называть ту страну, которой руководит нынешнее руководство Россией. Дескать, покуда вы здесь, покуда вы руководите этой территорией, мы не хотим ее называть Россией.

В. КАРАБАНОВ: Это государство мы не хотим называть

А. ЛЕБЕДЕВ: Да. Это подчеркивание стояния журналиста в оппозиции..

В. КАРАБАНОВ: Тогда следующий вопрос. Ты, Андрей, писал о флаге. Некоторые наши читатели на форуме ругали тебя за это.

А. ЛЕБЕДЕВ: Я помню это. У меня было желание объяснить свою позицию тогда по горячим следам. Но все как-то перевелось в такую пикировку, что мне стали отвечать площадной бранью. Но, абстрагируясь от резких слов, которые были сказаны в мой адрес, объясню, как я понял, почему читатель не воспринял мою позицию. Претензия была такая: если ты гражданин этой страны, проживаешь здесь, то ты обязан принимать ее символику.

В. КАРАБАНОВ: Этакий государственный патриотизм. Да?

А. ЛЕБЕДЕВ: Меня призывают соблюдать нормы приличия.

В. КАРАБАНОВ: Я хочу чуть-чуть вклиниться в этот разговор. Я считаю так: одно дело, если бы ты приехал в какую-то страну, а там уже народ живет со своими флагами. Со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Но это вот моя страна. И здесь какие-то люди нам пытаются навязать свои флаги, пытаются совершить насилие. Что такое флаг? Это некая ценность. Причем это такая ценность, которая не просто дань традиции, а некая вещь, олицетворяющая единство нации, суть этой нации. Например, у японцев. Страна Восходящего солнца. Вот и на японском флаге изображено восходящее солнце. Этот символ принадлежит всем японцам. В Соединенных Штатах звездно-полосатый флаг олицетворяет штаты Америки. В каждом штате, как мы знаем, свои законы. Этот флаг тоже близок им. С этим флагом они завоевали свободу.

А. ЛЕБЕДЕВ: Я бы тут хотел сказать, что у меня есть моя собственная субъективная позиция и просто как человека, биологического существа, проживающего здесь, и как журналиста. Как человек советский красный флаг я, будучи мальчиком-пионером, а потом взрослым мужчиной, не любил никогда. Но я его воспринимал как данность. Я с ним родился, он уже был в том мире, куда я пришел, он уже здесь исторически существовал. Теперь, когда флаг сменился (но не просто сменился - он сменился не по правилам, по решению нелегитимной власти), почему я его не воспринимаю как гражданин, почему я его не воспринимаю как журналист? Я тоже не люблю этот флаг. Но если тот флаг я воспринимал: вставал, когда нужно было, в армии я отдавал честь этому флагу, замирал по стойке смирно, дежурил возле знамени и т.д., то здесь я этот флаг не воспринимаю. Во-первых, потому, что если мне предлагают соблюдать какие-то правила, то (давайте так рассуждать) почему я должен соблюдать правила только в одни ворота? Любая игра предполагает обоюдное соблюдение правил. Эта верхушка, которая навязала мне этот флаг, не выполнила своих обязанностей передо мной как человеком.

Я не знаю, как принимали Юнион Джек. Я думаю, у народа не спрашивали. В те времена кого там было спрашивать? Невежественных крестьян? Но сейчас существуют определенные государственные нормы. Сейчас, когда принимали этот триколор, все население тотально образованно – у всех как минимум десятилетка! Сейчас существуют референдумы, институты привлечения демократических норм... Спросите у народа! Если эта верхушка не выполнила своих обязательств передо мной, проигнорировала результаты того референдума, когда меня спрашивали, и 90% страны высказалось против развала СССР, а через год нам предложила этот триколор… Ну я его не люблю, я его не воспринимаю. Эмоционально я ответил.

В. КАРАБАНОВ: А что ты думаешь о флаге?

М. КОВАЛЬКОВА: Что касается меня, то я ничего против этого флага не имею.

В. КАРАБАНОВ: А за? За этот флаг ты что-то имеешь?

М. КОВАЛЬКОВА: Знаешь, у меня этот флаг вызывает очень приятные воспоминания о моей юности, когда мы с друзьями еще в советское время боролись за российские символы. В городе была такая группа "Русское знамя", и я как раз туда входила. Я даже сочинила стихотворение о триколоре, которое мы опубликовали в какой-то студенческой газетке. Приходили к нам и какие-то ребята из «Демократического Союза», просили разрешить и им опубликовать у себя, но я не дала, потому что не поддерживала тех «демократов». И поэтому для меня флаг - это ассоциация с юностью. Но и с другой стороны, эти цвета мне напоминают... Я, вы знаете, славянофилка, и в символике большинства славянских стран эти цвета тоже присутствуют. Так что этот флаг мне по сердцу. Хотя, можно сказать, что это мои субъективные впечатления.

А. ГРИБАНОВ: То, что касается флага, то в моем к нему отношении много общего с Миланой. У меня был значок, причем сделанный не как дешевые значки, а как ордена. Настоящая эмаль-заливка. Как орден. Маленький бронзовый значок российского флага, который я купил в 84-м или 85-м году в Эстонии. Была там такая лавка какого-то гравера, или не гравера… У него было множество знаков. Помню, израильский значок... это вообще что-то удивительное… Латвийский пульмановский… Я купил русский значок и очень гордился им. Я ощущал себя чуть ли не белогвардейцем и чувствовал себя в крутейшей оппозиции. Вот этот флажок воплощал в моем сознании оппозицию. Там же в Таллине в музее я видел старинные картины, на которых изображен русский флот. И, кстати, под этим флагом ходили какие-то железные корабли, может быть не военные, но железные ходили.

А. ЛЕБЕДЕВ: Броненосцы?

А. ГРИБАНОВ: Это то, что касается флага. А что касается символики вообще, то для меня это очень болезненный вопрос. Я осознаю, насколько это важно. Так вот. Могу сказать не по поводу флага, а по поводу герба следующее. Посмотрите на наши деньги. Это очень важно, но никто по этому поводу не говорит. У нас же сейчас на деньгах орел смутного времени. Именно тот самый орел, который был на керенских деньгах. Если вы хотите, я вам покажу деньги правительства Керенского.

В. КАРАБАНОВ: Ощипанный орел?

А. ГРИБАНОВ: Тот самый, что на наших деньгах, где написано «Банк России». Без короны, с опущенными крыльями. Без символов власти, без державы, без скипетра. Вся графика буквально полностью взята. Весь штамп взят именно с керенских денег. На самом деле этот орел как символ, как герб олицетворяет существо дел, которые сейчас происходят.

В. КАРАБАНОВ: Печальное существо.

А. ГРИБАНОВ: Печальное. Потому что таков орел: с него все регалии сняли.

Г. ЩЕРБАТОВ: У меня отношение к флагам неоднозначное. Начнем с красного знамени. Нам объясняли в детстве, что это цвет крови, пролитой советскими солдатами. Это наше знамя Победы. Этот флаг солдаты выносили из окружения на своем теле. Как объяснить старшему поколению, что христианская страна уже почти век живет с иудейской символикой? Отказаться от него совсем – это оскорбление памяти двадцати миллионов погибших солдат, защищавших под ним страну. Сохранить его, пусть даже в армии – это глумления над пятьюдесятью миллионами русских, уничтоженных режимом. В принципе, с триколором складывается аналогичная ситуация. Исторически это не русский флаг, но сколько миллионов русских полегло, защищая его! В первую очередь, русские должны создать свое государство, символика придет сама собой. В конце концов даже пурпурному знамени может найтись место: Москва – правопреемница Византии, Третий Рим.

В. КАРАБАНОВ: Я просто хочу здесь подчеркнуть, чтобы дальше не углубляться в тему флага: весь вопрос даже не во флаге, а в каком-то общественном консенсусе. Для тебя, Алексей, этот флаг олицетворял в свое время Россию в этом безликом Советском Союзе. Россия же на самом деле в Советском Союзе вообще не имела никакого места. Триколор - это был для тебя просто символ России, с помощью которого ты хотел выделить свою страну, свою родину. Но та власть, которая существует сейчас, я так полагаю, просто беззастенчиво воспользовалась этими символами. И не спросила ни у кого. Я согласен, может быть, для кого-то триколор привлекателен. Но то, что он понимает под триколором, расходится с тем, что понимает под триколором существующая система. Она готова использовать любые лозунги - лишь бы удержаться у власти. И поэтому она присвоила эти символы...

А. ГРИБАНОВ: Я бы сказал по-другому: у флага, который есть, который для меня был дорог, сейчас нету той самой духовной, идейной наполненности. Потому что в школе не учат, что такое триколор. Нет никаких скороговорок детских, чтобы понимать истинную суть этого явления. Вот, например, у поляков. Я просто им завидую. С национальными символами там связаны первые слова, которые ребенок пытается произнести... Вот, например, у нас ребенку говорят: «Что ты ел? - Бу...» Ребенок добавляет: «…лку». А у них такой стишок:

- Kto jestes ty?

Ребенок добавляет:

- Polak maly.

- Jaki znak twoj?

- Orzel bialy.

То есть с самого детства ребенок знает, что его символ, его знак - это белый орел. Это, считай, с кровью. Если бы у нас была такая же истинно патриотическая наполненность и у нашего флага, тогда бы это был флаг не Россиянии, а России.

В. КАРАБАНОВ: Они и чужие слова любят присваивать, так же, как используют слово «Россия». Кто против России? Если по флагу, по поводу его происхождения наши мнения могут разделиться, то никто ничего не скажет против России, то все любят свою страну. Но нынешняя система, называя себя Россией, беззастенчиво пользуется чужим именем.

М. КОВАЛЬКОВА: Имитация России, имитация ее символов, имитация понятий через применение тех или иных слов. Опять же, откуда взялись все эти губернаторы, сенат, дума?

А. ГРИБАНОВ: Имитация с дальнейшей спекуляцией.

В. КАРАБАНОВ: Если подвести итог, мы можем сказать, что на этих символах просто спекулируют. Как фальшивомонетчик, который просто берет металл - не золото и чеканит монету. Или рисует на бумаге доллар. Но это не доллар все равно. Так же и здесь. Нарисована Россия, ее флаг, но это ничего общего с Россией не имеет.

Тогда еще такой вопрос, который наши читателя иногда задают на форуме: вот вы поете под дудку Березовского, или: вы льете воду на мельницу Березовского.

А. ГРИБАНОВ: А поконкретнее…

В. КАРАБАНОВ: Вот когда говорим мы о Россиянии или еще о чем-то… Или какой-то факт приводим. Или критически относимся, допустим, к подъему подводной лодки «Курск». (На самом деле все здравомыслящие люди, на флоте в том числе, несколько озадачены гигантскими затратами на подъем подводной лодки. И не столько затратами, сколько тем шоу, которое было разыграно.) Или же ставим под сомнение успехи нашей армии в Чечне. Разные варианты. И вот звучит такой упрек: вы льете воду на мельницу Березовского.

Г. ЩЕРБАТОВ: Я больше скажу: не складывается впечатление, а так в принципе и есть - мы едины во мнении с Березовским по многим вопросам. Поясню: БАБ разыгрывает из себя оппозиционера. Какая задача оппозиции? Критика. Есть критика тупая. К примеру, критика в свое время советами американской лунной программы. Публично доказывалась ненадобность риска для экипажа, все, мол, могут роботы. Сами же втихаря строили свой корабль. По этому принципу сегодня действует большинство оппозиционеров вроде «Яблока», «СПС». Повысил Путин пенсию – плохо, не повысил – все равно дурак. Говоря на черное «белое», человек только подчеркивает свою тупость, а Березовский – умный враг. Он строит свои нападки на слабых участках путинской политики, на его провалах. А идею с подьемом «Курска» и операцию в Чечне иначе как провалом не назовешь. Чтобы быть «правильными» теперь, нам нужно это все одобрять?

М.КОВАЛЬКОВА: Здесь что ещё можно сказать? В подобном понимании опять же видна имитация России. Ложное представление о том, что происходит вокруг нас, в нашей жизни. То есть человек, произносящий такие слова, по-видимому, представляет, что подлинная жизнь России - это взаимоотношения неких березовских, неких гусинских, неких людей, находящихся у власти, достаточно случайно туда пришедших, а все остальное крутится вокруг них. На самом же деле мы просто представители русского общества, которые исконно жили на этой земле, которые ведут свой собственный образ жизни. Естественно, мы мыслим категориями нашей жизни, категориями нашего народа. А то, что там Березовский использует ту или иную ситуацию ради каких-то своих интриг, это все к нам прилагается. Мы основа. А березовские, гусинские, волошины… Это они крутятся вокруг нас. Это как раз подводит к тому вопросу, что мы понимаем под Россиянией и под русским государством. Политическая жизнь, которую нам представляют, для нас, русским, абсолютно чужда. И вообще, когда кто-то говорит, что мы работаем на Березовского, под Березовского, и вообще кто-то из патриотов работает...

В. КАРАБАНОВ: …кто-то на Березовского, кто-то на Путина, кто-то на Ельцина...

М. КОВАЛЬКОВА: …мне немного обидно. Можно подумать, что в русском народе нет людей, способных мыслить самостоятельно, самим предполагать некие действия, самим предпринимать какие-то шаги, иметь некую четкую программу, некую цель. Можно подумать, что все происходящее в нашей стране происходит исключительно по высшему указанию неких чинов.

В. КАРАБАНОВ: Таким вопросом предполагается, что мы не можем быть самостоятельны как русские люди, которые живут на своей земле. Мы должны действовать либо в интересах Березовского, либо Гусинского, либо еще кого-то, либо кремлевской администрации. Мы действуем с точки зрения понимания происходящего, с точки зрения русского народа. И не становмся ни на одну из сторон: ни Березовского, ни Семьи, ни других каких-либо участников политических интриг. Наоборот, я лично воспринимаю, что существует объективная ситуация, интересы русского народа и существует какая-то клика, узурпировавшая власть. В этой клике происходят какие-то свои разборки. Естественно, в этих разборках они выступают друг против друга, иногда предоставляя вполне объективную информацию. Но это не значит, что мы выступаем на их стороне.

А. ЛЕБЕДЕВ: Я вообще ощущаю себя оппозиционным к существующему режиму журналистом. И если говорить о Березовском, то в настоящее время он разыгрывает такую пьесу, где он тоже находится в оппозиции. И ничего удивительного нет, что отношение находящихся в совершенно разных лагерях журналистов или политиков, или политологов могут совпадать по каким-то определенным событиям. Это известно даже из новейшей истории, сколько раз Ленин находил союзников по каким-то событиям политической жизни в совершенно чуждых его идеологии рядах политиков, состоящих в других оппозиционных партиях. Поэтому здесь нам можно адресовать и такие же обвинения, что "вы льете воду на мельницу Зюганова". У Зюганова тоже бывают такие же критические отношения к определенным событиям, которые мы освещаем.

В. КАРАБАНОВ: Я как раз по поводу Зюганова хотел бы затронуть тему. Кто-то нас тоже упрекал на форумах, что мы выступаем против единственной политической партии, которая действует в интересах русского народа. Это Коммунистическая партия Российской Федерации. Я с этой партией знаком не по наслышке, я был в прямом контакте с деятелями этой партии. Вообще деятели этой партии настроены совершенно иезуитски. То есть предательство союзников - для них это нормальное явление. Я понял (в результате собственного опыта общения, и рассказывали люди, которые общались с деятелями КПРФ), что их задача - фактически монополизировать не только левое движение (вообще левое, коммунистическое движение как таковое неинтересно в нынешней ситуациии). Поэтому они пытаются под себя пододвинуть и второй стул - национальное движение. И выступать от имени национального движения. Они воспринимают национальные идеи не более чем ресурс для поддержания количества электората. Соответственно какие-то группы людей, национальные партии ими воспринимаются не в качестве союзников, а в качестве врагов. В действиях КПРФ нет никакой идеи, идеологии. В отношении русского национального движения, которое выступает самостоятельно, они действуют, как такие торговцы на рынке, то есть пытаются уничтожить все конкурирующие фирмы. Это чисто рыночная партия, причем с бандитским менталитетом: то есть не честная работа на ту или иную идею, а попытка выжить всех потенциальных конкурентов. Это по сути такой антирыночный, чисто монопольный подход, бандитский.

И естественно, я понял: это КПРФ самый главный враг национального движения в России. Как только появляется какая-то организация или какое-то движение, которое может развиться, КПРФ обращает на него внимание и всячески пытается втянуть в свою орбиту с тем, чтобы затем блокировать и дискредитировать. Для них это нормальная политика. В рамках этого разговора мне сложно приводить примеры, но если вдумчивый читатель посмотрит на нашу новейшую историю, вспомнит некие факты этой истории, то он обратит внимание, где партии-союзники коммунистов. Куда делся НПСР? Те, кто создавал НПСР, все были выброшены. Остался только Геннадий Андреевич Зюганов. А все союзники были выброшены. Они были дискредитированы союзничеством с КПРФ.

КПРФ же пыталась говорить и торговаться с властью от имени национального движения, а для них власть - это система торговли. Они воспринимают свой электорат как некий потенциал для торговли с Кремлём. То есть чем больше у них электората, тем больше от власти они могут получить. Саму власть никто им не даст, да они и сами не стремятся, им и так хорошо. Они стремятся к более земным благам. За 10 лет, которые прошли с момента ГКЧП, у них возможностей эту власть перехватить было очень много. Но они понимают, что им сказать нечего. Они даже не стремятся к средствам массовой информации. Говорят о том, что у них мало времени на радио и телевидении. На самом деле, как мне известно из приватных разговоров, им просто нечего сказать. Только они раскроют рот в этих средствах массовой информации, и все поймут их крайнюю идейную убогость.

М. КОВАЛЬКОВА: Ну вот на счет идейной убогости… Тоже непонятно, какую идею они вообще представляют? Что они вообще хотят сказать? На какой позиции они стоят? На марксистской ли позиции? Или на националистической позиции?

А. ГРИБАНОВ: Комунизм по сути своей интернационален, поэтому какие могут там быть национальные интересы?

М. КОВАЛЬКОВА: Я, кстати, тоже имела дело лично с Зюгановым. Помню, знакомила его с польскими националистами (в 1992 году мы ездили в Краков). И тоже вроде бы поначалу было взаимопонимание, состоялся хороший разговор: конкретные вопросы политики, возрождение нации… Но когда встал вопрос о коммунизме, мои друзья - польские националисты никак не могли понять, причем здесь национализм. Как это: коммунизм и национальная идея?

Г. ЩЕРБАТОВ: В КПРФ столько же национальной идеи, сколько и коммунизма. Вся верхушка партии – миллионеры, против которых их идеология и выступает. Получается, что по приходу к власти они расстреляют сами себя? С другой стороны, в 1937 именно так и случилось. А иезуитский принцип двойных стандартов прекрасно демонстрирует дружба двух главных первых коммунистов – альфонса Маркса и рантье Энгельса. Любая идеология для подобных негодяев – только инструмент.

В. КАРАБАНОВ: Я вообще воспринимаю это соединение коммунизма с национальной идеей как самую грандиозную провокацию. Так же, как соединение Бориса Николаевича Ельцина с демократией. То же самое. Но, мне кажется, коммунизм и национальная идея - это еще более грандиозная провокация. Химера в чистом виде. То, чего не может быть. Таким образом национальная идея дискредитируется, подменяется некой коммунистической идеей. Я вообще считаю, что каждый человек имеет право на свои убеждения. Если есть люди, которые верят в коммунизм, ну дай-то Бог. Но зачем же объединять? Ну верьте в свой коммунизм!

А. ГРИБАНОВ: Это как монастырь в публичном доме.

В. КАРАБАНОВ: Ну, наверное...

А. ГРИБАНОВ: Я утрирую… Но это вещи несопоставимые.

Г. ЩЕРБАТОВ: Сегодня можно скорее говорить о публичных домах в монастырях. В свое время КГБ наводнило семинарии своими агентами, которые доросли сегодня до очень высоких постов. А за какой грех обычно «внештатного сотрудника» цепляют? В общественном сознании теперь сформировался образ священнослужителя: жирный кокетливый бородатый боров на «мерседесе». В некоторых епархиях от созерцания такой картины начался отток паствы. Высочайшим приказом «батюшек» с иномарок пересаживают в «волги». Извините за грубость, а с задницей им что делают? Зашивают?

В. КАРАБАНОВ: Давайте еще про коммунизм. У тебя есть что сказать?

А. ЛЕБЕДЕВ: Да, я бы не сказал, как Владислав, что это пример провокации, я бы сказал, что это пример идейной беспринципности. И Богу и черту руку подам. Будет политически выгодно записаться всем коммунистам в буддисты - скажут, что они буддисты. Будет политически выгодно стать последователями индуизма - скажут, что они индуисты. Совсем неудивительно будет, если они на своем знамени рядом с Лениным и Марксом поместят Иисуса Христа.

В. КАРАБАНОВ: …Кришну…

А. ЛЕБЕДЕВ: …если в этом будет политическая выгода какая-то. Потому как патриотизм - это у них очень слабое место. Мне кажется, они даже не осознают, насколько это слабое место. Им не следовало бы вообще вступать во все патриотические альянсы, разыгрывать эту карту, потому как это еще один повод, чтобы они потеряли равновесие.

В. КАРАБАНОВ: Если бы они эту политичсекую карту не разыгрывали, они бы имели свои 8 % или 10 % электората. Или и того меньше. За "Трудовую Россию", я знаю, 5 % голосует. И еще + 5% - за другую версию "Трудовой России". Они имели бы свои 10% - и всё! Они понимают это. И поэтому они готовы даже Кришну себе повесить. Все что угодно! Вот их беспринципность! Они даже свои коммунистические идеи не могут отстаивать или исповедовать нормально.

А. ЛЕБЕДЕВ: Они тогда теряют свою коммунистическую суть, если уж признают то, с чем они когда-то боролись. Ведь они ставят во главу угла своей идеологии принципы, несовместимые с основополагающими принципами интернационализма… Они теперь строят совершенно новую парадигму, но при этом хотят сохранить в фундаменте те камни, которые не сочетаются, не монтируются с камнями патриотизма – они свалятся с такого фундамента.

В. КАРАБАНОВ: На самом деле они (в этом вся и загвоздка) не отвечают ни на один из вопросов. Когда они говорят о национальной идее, они просто формулируют: да, есть национальные проблемы. И не отвечают: какие, как их решать, что делать? Все в тумане! Ежик в тумане! Коммунизм, да еще от имени русского народа. В чем еще хитрость заключается? Как они соединяют коммунизм с национальным движением. Они говорят, что для русского человека коммунизм - это естественное состояние. Они говрят, на самом деле внушая такую химеру. Это химера - попытка паразитировать на здоровом, естественном начале.

Национальное движение предусматривает, как мне кажется, в будущем какой-то плюрализм мнений. Все равно общество должно быть открытым, свободным. Наверное, будет 2% коммунистов. Может быть, 3%. И Бог с ними. Главное, чтобы они не представляли угрозу и не захватывали власть. И не призывали евреев из Нью-Йорка на помощь. Каких-нибудь пять тысяч евреев, чтобы они приехали и помогли эту власть захватить.

А. ЛЕБЕДЕВ: Был вопрос в начале: объяснить негативное отношение Агентства Русской Информации к коммунистам. Коммунисты свое отыграли. Точно так же в распавшемся браке нет перспективы. Это знают все, кто знает жизнь. Возвращаться через 3 или 5 лет к старой жене или старому супругу - это совершенно бесперспективное занятие. А коммунисты.. их помнить надо, что они были когда-то.И все! Они теперь только история и ничего больше.

В. КАРАБАНОВ: Мне кажется, напрашивается вывод, что они часть этой системы манипуляции с русскими. А подталкивает такую противоестественную систему кто-то, кто занимается политическими технологиями. Кто-то манипулирует, толкая русских к такой дилемме: либо национализм вместе с коммунистами, либо ты нерусский.

М. КОВАЛЬКОВА: Нас упрекают еще не только в том, что мы коммунистов не любим, но и что у нас не самое лучшее отношение (в частности, у меня) к Русской Православной Церкви.

В. КАРАБАНОВ: Ну да, у нас разное может быть отношение к религии.

М. КОВАЛЬКОВА: Нет, здесь как раз и надо различать религию и Русскую Православную Церковь

В. КАРАБАНОВ: Давай опять начнем с меня, как я это воспринимаю. Я человек глубоко верующий. Я верю в Бога. Я верю в душу. Я верю в Иисуса Христа, его явление миру. Я внимательно это все исследовал, и для меня все это часть моего сознания. Но когда я наблюдаю нынешнюю Русскую Православную Церковь, у меня складывается впечатление, что это люди, которые стоят отнюдь не на религиозных позициях. Отнюдь. Часть паствы - истинно верующих в начале 90-х годов требовала провести покаянный собор. Считалось, что РПЦ должна покаяться, во-первых, за сотрудничество с коммунистами. Во-вторых, даже за дореволюционные грехи, потому что истинная вера была подменена ритуалами. Молитвы идут в этой церкви, в этих храмах не от души. Нет, как говорят верующие, благодати. И поэтому, в моем понимании, и тем более я знаю историю, нынешняя РПЦ - это коммерсанты от религии. С точки зрения уголовного кодекса, те люди, которые используют религиозные потребности населения для целей своего обогащения, - для меня мошенники. Но это вот мое такое мнение. Андрей, у тебя свое мнение.

А. ЛЕБЕДЕВ: У меня, как говорят в суде, свое особое мнение. Я хочу сказать, в силу того, что я являюсь православным христианином и совершенно не отделяю себя от Русской Православной Церкви, я здесь испытываю такие мучительные сомнения. Во-первых, я не пишу на тему православия в АРИ. Я пишу на тему православия в других изданиях. И это пример плюрализма в рамках Агентства Русской Информации. Я придерживаюсь иного мнения, чем главный редактор.

Г. ЩЕРБАТОВ: Как и Андрей, я пишу на православную тематику. Я работаю над книгой о православных пророках. Но в отношении Церкви я абсолютно согласен с Владиславом, может быть, даже более жестко к ней отношусь. Если ты посвятил себя Богу, ты должен жить по его заповедям. Ты должен жить так, как живет твой народ. Широко известна легенда об Александре Македонском: ему принесли воду в шлеме, когда войска стояли посреди пустыни. Он на глазах солдат эту воду вылил в песок. За такие поступки полководцев боготворят! Только своим примером можно подвигнуть человека на какой-то труд, особенно духовный. Как и главное, куда может вести за собой благообразный упитанный поп? Хотелось бы привести слова блаженной Пелагеи Рязанской: «Богатые попы убили Христа, богатые попы позволили убить царя, богатые попы коронуют антихриста!» Нет никакой РПЦ. Есть старцы, есть истинно верующие священники, есть прихожане. Все остальное – огромный спрут, паразитирующий на них и присвоивший себе имя Церкви Христовой. Еще хуже ситуация с католиками. Иоанн Павел Второй - первый папа, вошедший в синагогу. Есть десятки предсказаний последних времен, все неумолимо говорят об одном – антихриста возведут на царство патриархи. А каком христианстве можно сегодня говорить?

М. КОВАЛЬКОВА: Здесь, конечно, мое отношение к Русской Православной Церкви очень сложное. Я, честно говоря, вообще стала задумываться о проблеме веры. Собственно говоря, во что наш народ верит? Я сомневаюсь, что наш народ верит в Иисуса Христа. Именно ВЕРИТ, а не знает о нем! Мне кажется, что в нашем народе, по крайней мере у тех людей, с которыми я встречаюсь (и я в общем-то и о своей вере задумываюсь), безусловно, есть вера в Бога, есть вера в высшую сущность. Но, мне кажется, то, что изложено в Библии, в Евангелии, не обрело в сознании людей такую форму, которую можно определить словом «вера». Ведь вера – это такое состояние, когда даже ты сам можешь себе разумом доказать, что Бога нет, но твоя душа все равно упрямо будет твердить, что Он есть.

Г. ЩЕРБАТОВ: Еще поверят. Христианство не зря родилось как религия обездоленных. Ныне живущим русским предстоит пройти через чудовищные испытания. Если большевики убивали народ постепенно, не афишируя, то в будущей войне русских будет убита половина. Это произойдет в короткий промежуток времени и оставшиеся на неоккупированных территориях русские будут видеть своих умирающих братьев. Страна сузится до маленького клочка. Как показывает опыт, это протрезвляет.

В. КАРАБАНОВ: Нет у нас веры... Почему я говорю о РПЦ? Я считаю, что она не выполняет свою роль пастыря. Замещая эту нишу, монополизируя эту нишу, РПЦ, наоборот, уводит паству к другим кумирам, к целям и идеалам, зачастую прямо противоположным тем, что представлены в Евангелии. Ведь не без помощи православной церкви на Руси царская власть была возведена до обожествления. Это напоминает еще эпоху фараонов. Хотя в Евангелии сказано: не сотвори себе кумира. И на сегодняшний день мы вилим, как РПЦ активно творит кумиров в политической структуре. Она выстраивает иерархию божества не внутри, не в сознании человека, а вне его, то есть из политических структур, политической иерархии. Она как бы дает человеку понять, что политическая иерархия - это есть божественная иерархия. То есть тем самым (это моя точка зрения, здесь у каждого может быть свое мнение) совершает кощунство. Церковь привела русский народ к потере ориентиров. Ведь поражение, которое мы имеем как нация, оно в значительной степени обусловлено и тем, что у нас нет духовных пастырей. Их не оказалось в самый тяжелый момент, как когда-то во время татаро-монгольского ига, когда находились люди, которые в той православной церкви сумели объединить народ. Хотя, если так вспомнить, Сергий Радонежский был человеком, который находился в оппозиции к тогдашней церковной иерархии, получавшей ярлыки на епископство в Орде. Тогда нашлись такие люди. Сейчас, к сожалению, может быть, такие люди есть, но голоса мы их не слышим.

А. ЛЕБЕДЕВ: И все-таки не хотел я здесь вступать в полемику по этому вопросу. Для себя табуировал я эту тему, но тем не менее я все-таки скажу. Тем не менее, как бы мы ни относились к иерархам церкви, к их деятельности, заявлениям, к признанию, допустим, Сталина Богом данной властью или непризнанию, не хотел бы я в это входить. Но тем не менее вот сейчас, когда произошла смена общественно-экономической формации, когда была вынута та государственная господствующая идеология, на которой держалась общественная мораль, для того, чтобы общество не пустилось во все тяжкие, все-таки единственным сдерживающим фактором является именно наличие у русских православной веры. И церковь выполняет свои функции, в церковь вы всегда придете. Вы хотите окрестить ребенка - вам всегда его окрестят, вы хотите, чтобы вашу умершую маму отпели, - ее отпоют всегда, и никогда церковь вам с этом не откажет. Те верующие, которые сейчас ходят в церковь, стоят в литургии, это не те люди, которые бросятся во все тяжкие, то что творилось последние 10 лет. Мне кажется, нельзя судить о церкви с максималистских позиций: Она окармливала свой народ в самые тяжелые времена, и нельзя судить ее с позиции: «А что же ты себя не сожгла в знак протеста!» Нельзя так.

В. КАРАБАНОВ: Позиция этих людей, которые стоят в литургии, - это позиция пассивная. То есть церковь настраивает этих людей на пассивную позицию. И с другой стороны, масса русских людей именно бросилась «во все тяжкие» - всякие съезды «Единства», «Отечества-Всей России». Они пошли во власть в качестве исполнителей (на высокие должности их никто не допускает). И именно церковь не смогла создать нравственную основу. В том-то и дело, что коммунизма не стало, но даже у коммунизма была какая-то нравственность. Причем она была вбита очень серьезно. Народ не хотел торговать на рынке: это плохо, это спекуляция. А церковь не смогла обратиться к совести. Ведь самое главное, что в христианском учении, - это отношение человека к собственной совести как к божьему голосу, как к позыву духовного мира. А церковь, наоборот, выстроила иерархию вне человека. И человек, утративший это внутреннее понимание, у которого отсутствует пастырь, духовный наставник, способный объяснить мироустройство с точки зрения религиозной, - наш русский человек, оказался запутавшимся. Церковь здесь как институт оказалась тормозом. Вот в этом проблема, как я считаю. Но мы не ставим целью спорить на эту тему.

М. КОВАЛЬКОВА: Христианство предлагает свои этические принципы таким образом, чтобы они стали естественными для человека. И не только мораль, но и представления о смысле человеческого существования - совершенно своеобразные. Но как все это у нас воспринимается обыденно, то есть не теми людьми, которые искренно верят, постоянно ходят в церковь, а большинством? Как средним русским воспринимается церковь и религия? Вот, например, какой-нибудь преступник, бандит. Если совесть его замучала, он полагает, что грехи его может искупить церковь. Он придет в церковь, платит нужную сумму и считает, что это и есть искупление.

В. КАРАБАНОВ: Он пошел, купил индульгенцию, что было осуждено в католицизме в XIV-XV веке.

А. ГРИБАНОВ: Для меня вообще большой болью является понятие автокефалии. То есть автономность церквей православных. Я это воспринимаю как некую болезнь эгрегора, которому волей-неволей приходится мне служить. Потому что не эгрегор работает на людей, а люди работают на эгрегора. И один из таких эгрегоров у меня есть. Это православие.

В. КАРАБАНОВ: Какой еще вопрос волнует наших читателей? Это когда мы высказываемся по отношению к каким-то политическим лидерам. Очень задело многих отношение к Лукашенко. Мы в некоторых материалах нелицеприятно о нем отзывались. А в патриотическом движении принято хвалить его. Выскажу свою точку зрения. Мы находимся в достаточно развитом информационном обществе, мы достаточно взрослые люди, чтобы понимать, слова и дела - это разные вещи. В моем понимании, чисто внешне он, может быть, мне даже и симпатичен. Но с точки зрения того, что он устроил в своей стране... В каком отношении? Он не создал там политической партии, которая действительно отражала бы интересы народа. В этом случае - при создании политической партии, этот руководитель был бы вынужден отчитываться перед своим народом. А так ему нет необходимости отчитываться. То есть, с моей точки зрения, он мало чем отличается от деятелей авторитарных режимов на территории СНГ. Потому что его политическая система не требует отчета перед нацией. Она сугубо административна. И его риторика не должна вводить в заблуждение. Я считаю, что белорусский народ как часть русского народа - великого, единого, большого - имеет право на свободу и выбора политических партий, и экономическую, и средств массовой информации, а Батька Лукашенко этого не сделал. И очень серьезные подозрения, что он устранял политических противников физически. И последнее, что мне очень не понравилось, это то, что он арестовал своих конкурентов по политическим выборам. Это просто неэтично. До того, как они зарегистрировались кандидатами, он мог это сделать. Или система должна была это сделать. Но после того, как они зарегистрировались, после того, как они прошли выборы, арест этих людей воспринимается как политические гонения. В нормальном, нравственном обществе это неприемлемо. Это моя точка зрения.

М. КОВАЛЬКОВА: Что я могу сказать на счет Лукашенко? С одной стороны, это, конечно, так. Он, конечно, не идеал. Я могу сказать, что я знаю людей, которые работают у него в администрации. Они мне много чего рассказывали по поводу того, как делается вообще политика в Белоруссии. С одной стороны, надо понять эту ситуацию. Кто такой Лукашенко? Лукашенко - это человек, не обладающий достаточным политическим опытом, может быть, просто соответственным его положению уровнем культуры, но и отсюда вытекают все недостатки в его политическом руководстве. В частности, эти мои знакомые из администрации рассказывали, как он часто приближает к себе людей, довольно враждебно настроенных по отношению к русскому, белорусскому народу, которые, зная вот эти слабости Лукашенко, ведут такие интриги, очень плохо работающие на современную политическую ситуацию. Но с другой стороны, можно посмотреть в целом на ситуацию, которая у нас сложилась. Мы говорим, что народ наших стран очень близкий и единый. Но в условиях нынешней Россиянии какого еще лидера можно быдо бы ждать с западной стороны, на нашей западной границе? По крайней мере, с таким лидером мы можем быть спокойны, что там, на территории Белоруссии, не будут стоять иностранные военные базы и что-нибудь в этом роде. Другое дело, когда изменится ситуация в самой России, когда Россияния уйдет. Вот тогда надо будет говорить о нормальном руководстве и там, и здесь.

В. КАРАБАНОВ: Здесь бы я хотел такой момент подчеркнуть. С точки зрения тактической, это нам сейчас выгодно. В моем понимании сиюминутная выгода во взаимоотношениях с Лукашенко может привести в будущем к очень серьезному отторжению идеи объединения с русским народом, с Россией. Так же, как насильственное навязывание дружбы между Советским Союзом и странами Восточной Европы (а Советский Союз ассоциировали с русскими) вызвало в этих странах серьезное недоверие к России, к русским. Русские как бы здесь и ни при чем, потому что Советский Союз никак не отражал интересы русского народа, а просто эксплуатировал русский народ, его энергию для распространения коммунистической идеологии. И вот на сегодняшний день эти страны стремятся вступить в НАТО. Рано или поздно Лукашенко уйдет. Потому что при нем не появилась политическая культура. А я считаю, это мое опять же мнение, что он не сильно умен. Будем называть вещи своими именами. Так ты передай власть или дай возможность формировать политику людям умным! Или во всяком случае легитимно создавай парламент! Нигде на территории бывшего Советского Союза не были проведены действительно свободные выборы. К сожалению, это факт. Наверное, самые свободные выборы были в 1989 году. И все. С тех пор никаких свободных выборов нигде не было. Поэтому говорить о волеизъявлении народов мы не можем. В том числе и в Белоруссии. Может быть, этот народ смог бы таких выдвинуть лидеров, которые смогли бы предложить такую концепцию возрождения Белоруссии и России, что это дало бы толчок и России. Он не смог это сделать. Он не сделал потому, что сам он внутренне человек, склонный к безнравственным поступкам.

А. ЛЕБЕДЕВ: В чем я с тобой согласен, это в том, что это такой известный идеологический ход: если хочешь скомпрометировать какую-то хорошую и сильную идею, сделай носителем этой идеи человека с отрицательной харизмой. Пример: мы знаем, что здравые мысли очень часто говорит Жириновский.

В. КАРАБАНОВ: Он смешен, да. У Лукашенко нет отрицательной харизмы, но он не совсем серьезно воспринимается.

А. ЛЕБЕДЕВ: Милана говорила о культуре руководителя. На примере Ельцина мы особенно сильно это увидели. Последние шесть лет особенно, когда мы смотрели телевизор каждый день и испытывали стыд за такого президента. При нынешнем развитии средств информации нельзя иметь руководителем в стране, не обладающего культурой. Это работает против публичного имиджа нации. Даже Берег Слоновой Кости имеет руководителем выпускника Сорбонны. А Россия? За Ельцина часто было стыдно.

В. КАРАБАНОВ: Ну это просто несовременно…

А. ЛЕБЕДЕВ: Можно было иметь руководителей типа полуобразованного Хрущева с его слабой культурой, когда не было телевидения, когда не было ежедневного publicity. Я перехожу к предмету нашего разговора - Лукашенко. У меня к нему двойственное отношение. Он мне во многом симпатичен, потому что говорит здравые вещи, что белорусский и русский народ должны жить вместе. А с другой стороны… Белорусский народ достоин иметь другого лидера, более харизматичного, образованного, современного.

В. КАРАБАНОВ: Ну наверное, не только белорусский народ, но все народы. И украинский. Мы в лице этих лидеров получили селектированный при коммунистах отрицательный генотип руководителя, плохо говорящего, ставящего не там ударения, Горбачев - самый развитОй из них, который ставил ударения не там. Причем он необучаемый, что самое интересное.

Г. ЩЕРБАТОВ: В отношении Лукашенко тяжело однозначно определить свою позицию, но ему с позицией определиться еще труднее. Само существование незалежной Бяларуси – абсурд. Не было никогда такой страны. С другой стороны, вольется он в Россию-матушку. Кому он передаст власть? Нынешнему Кремлю? Низкий у него в стране уровень жизни. А с чего там быть высокому? Бульбой торговать? Если строить власть на национальной идее, то к кому ему аппелировать – к русским или сябрам? Во общем – крутись, как та белочка на местных купюрах.

М. КОВАЛЬКОВА: Мы просто должны их воспринимать просто как руководителей переходного периода. Я просто не могу представить, что современных россиянско-эсэнговских условиях где-то на постсоветском пространстве может быть идеальный руководитель.

Г. ЩЕРБАТОВ: Именно так. Какова страна, таков и президент.

А. ЛЕБЕДЕВ: Во многом мы здесь все проявляем себя как максималисты. Мы требуем от деятелей, чтобы они были героями. Под стать героике мифов древней Греции. Или эпоса северных народов, чтобы все были великанами, могучими как Зигфрид или Калев. А это же люди…

А. ГРИБАНОВ: А что здесь дурного? Здесь и пост такой. Человек репрезентует целое государство, соответственно он должен обладать всеми этими качествами, он должен стремиться к этому, чтобы нести вот эту блестящую сторону государства. Он должен олицетворять нацию.

А. ЛЕБЕДЕВ: Знаешь, это как нация (мифотворчество такое) хотела, чтобы Сталин был высоким - а он не был высоким. Нация хотела, чтобы у Сталина было гладкое лицо - а он был рябой.

В. КАРАБАНОВ: Но Сталин тоже продукт технологий…

А. ГРИБАНОВ: Какая нация? Русская?!

А. ЛЕБЕДЕВ: Да, русская.

А. ГРИБАНОВ: Русская нация хотела, чтобы ее руководитель ГАВАРЫЛ С АКЦЭНТАМ, ДА?...

В. КАРАБАНОВ: Я хотел бы предложить последнюю тему. Есть смутное ощущение каких-то перемен грядущих. Отсюда наше появление на горизонте в информационном русском пространстве (я подчеркиваю: русском!). Оно отмечает, что все впереди. На самом деле события могут произойти раньше, чем мы думаем. Система, созданная когда-то при Советах, потом состоящая из последышей этих Советов, номенклатуры, укрепившейся у власти, но уже под другими лозунгами, она на самом деле исчерпала полностью свои возможности. И внутри назрел колоссальный конфликт, который мы и ощущаем. И Гусинский уехал, и Березовский. Это не какие-нибудь там шутки. Еще Иисус Христос сказал, что когда дом в себе разделится, то он погибнет. Режим в себе уже разделился. На самом деле существует еще ряд пророчеств. Я к ним отношусь весьма серьезно и считаю, что Борис Ельцин к пророчествам относился очень серьезно. Насколько я понимаю, люди с ним работали. Люди, обладающие каким-то провидческим даром. И наша скромная задача - просто пытаться помочь людям, нашим читателям взглянуть на происходящие события объективно.

Г. ЩЕРБАТОВ: Владислав, ты затронул чрезвычайно интересную тему. В восьмидесятые годы в стране был бум пророков – Глоба, Ванга, Нострадамус, Кэйси – эти имена не сходили со страниц газет и журналов. Сейчас публика пресыщена подобными публикациями. Есть люди, с фанатизмом вчитывающиеся в слова Ванги, бегающие на лекции Глобы. Их меньшинство. Основная масса населения качнулась сегодня в обратную сторону. Увидев, что предсказания для многих стали бизнесом, люди разуверились в пророках. Ты знаешь, я написал об этом книгу. На самом деле все далеко не просто с предсказателями. Есть мошенники в этом цехе, их процентов 50. Есть «сливы» спецслужб, заставляющие толпу думать в определенном направлении. Но есть и пророчества истинные, они имеют разные источники. Но, собрав их воедино, можно построить картину будущего с достаточно высокой степенью вероятности. Принцип очень прост: если некоторое событие пророки упоминают в 10 текстах из ста, то его вероятность 10% соответственно. Когда о чем то пишут 50 человек из ста – событие произойдет наверняка. Слушатели наверняка спросят: есть ли событие, о котором пишут все, т.е. его сбываемость 100%. Есть. Это распад России, война с Китаем. Китайцы дойдут до Урала, захватят прикаспийский регион, побережье Черного моря. Я могу и год назвать, но не все сразу.

М. КОВАЛЬКОВА: Но здесь напрашиваются и всякие выводы об истории и исторической необходимости, о том, как историческая необходимость просто выдвигает людей. Может, они не метят стать вождями, а просто знают, что нужно делать свое дело. Если у человека есть такая потребность, то почему бы ее не раелизовать? Я как раз хотела сказать читателям: если человек знает, что происходит, если он понимает, что происходит, понимает, к чему мы должны идти, пусть даже и посредством ознакомления с пророчествами, то почему бы ему не начать с себя и не реализовать свои потребности в каком-либо деле. Разве наш сайт не пример тому?

В. КАРАБАНОВ: И еще нужно избавиться от груза всяческих мифов, попытаться посмотреть на реальность объективно, чего не хватает нам, русским. То есть мы ожидаем какого-то барина, царя, который возьмет и все переделает. А когда все это рухнет, нам самим придется за все это браться. К сожалению, у русских сейчас нет позитивной национальной программы. Мое мнение в грядущих событиях - Учредительный собор. Созыв Учредительного собора и принятие национальной конституции. Это мое мнение. Но во всяком случае до этого мы должны научиться трезво оценивать реальность. Понимать национальные приоритеты и задачи.

А. ЛЕБЕДЕВ: Я подойду к этому с другого конца. Мои друзья, которые работают в радиобизнесе, как вдруг выяснилось, ходят на наш сайт за правдой. Как бы ходят туда воду попить. Это журналисты одной из самых популярных радиостанций, существующих сейчас в нашей стране, я сам делал эту студию. Там стоят и спутниковые тарелки, у них информация есть вся, любая. У каждого журналиста на рабочем столе стоит компьютер с доступом в интернет. И тем не менее они мне признавались, когда я встречался с ними (и говорили это с благодарностью), что в у них в броузере обязательно занесено АРИ.Ру. Они это читают. Они говрили: «Мы рассмариваем АРИ как то, чего больше нигде нет. Мы русские люди. Мы хотим читать о русской жизни. А больше о русской жизни никто не пишет».

М. КОВАЛЬКОВА: Здесь о чем идет речь: мы, как любой информационный ресурс, создаем некий образ действительности. Мы стремимся, чтобы этот образ больше соответствовал реальности. Мы не хотим крутиться в виртуальной чужой игре.

В. КАРАБАНОВ: Мы фиксируем события и стараемся оценивать их объективно.

А. ГРИБАНОВ: Я в ХотЛоге, когда регистрировал наш сайт, написал всего четыре слова: "Новости всякие, комментарии русские".
...

---

Источник: http://www.ari.ru